Ради страдай умри евро
Если бы он был в несколько раз дешевле, как, например, в Турции, если бы он был в том месте, где создаются рабочие места, то эти инвестиции были бы правильными. Так и пошло: каждую субботу Костя впрягал лошадь, ехал в Мурыгино и привозил домой отца с гостинцами. Знаю, верю, что душа его страдала от сознания, что, отвлекаясь то на комсомол, то на Осоавиахим, то на селькоровскую работу, он так или иначе все же не в равной степени с домашними бывает в поте лица.
В посольстве — гг. Как отмечает Е. Рычаловский, «в нем сочеталась и готовность отступить от церемониала для достижения благополучного исхода посольства, и предприимчивость, […] и стяжательство.
Гибкость, проявленная Потемкиным при иностранных дворах, безусловно, являлась серьезным проступком в глазах высшей власти, несмотря на некоторую европеизацию деятельности Посольского приказа при В. Таким образом, хотя посольство — гг. Чтобы заранее известить о его прибытии, в Испанию был послан гонец Н.
По возвращении он также составил статейный список о своей поездке, хотя и не Фалкон Рамирес Х. Las embajadas rusas Рычаловский Е. Петр Иванович Потемкин Бун В. Испанский придворный портрет и иностранные посольства: к вопросу о пребывании П. Главной задачей Долгорукова было привлечь Испанию к союзу против турок, но в случае проявления испанской стороной интереса к установлению двусторонних торговых соглашений предполагалась и возможность заключения торгового договора.
Однако Карл II, передав русским царям пожелания здоровья и заверения в искренней дружбе, вновь не дал четкого ответа на предложение совместного участия в военных действиях против Турции. Как и ранее, такая реакция испанской стороны выглядела закономерной: в ожидании новой войны с Францией, которая и в самом деле началась на следующий год Девятилетняя война, — , Испания не могла позволить себе вступить в открытую войну с Турцией, которая к тому же в это время не угрожала владениям испанских Габсбургов.
Опосредованно Испания все же была вовлечена в борьбу с османами, участвуя в финансировании кампаний австрийских Габсбургов против турок в обмен на обязательство Вены оказать военную помощь Испании в случае ее войны с Францией Посольство Долгорукова стало последним перед очередным и достаточно долгим перерывом в истории русско-испанских отношений.
С одной стороны, все четыре попытки, предпринятые между и гг. С другой стороны, изменилось международное положение. Турки уже не представляли прежней угрозы ни для Западной, ни для Восточной Европы. Испания теряла одно свое владение за другим. А в России Петр I, стремясь осуществить масштабную программу реформ и нуждаясь для этого в выходе к Балтийскому морю, в е гг.
И когда русский царь организовал Великое посольство в страны Западной Европы, среди его целей пиренейская держава уже не фигурировала. Лишь когда Испания, пережив потрясения Войны за испанское наследство, вступит в новый период своей истории и почувствует заинтересованность в контактах с далекой Россией, связи между двумя странами приобретут действительно двусторонний характер.
В конце XVI в. Благодаря первооткрывателям расширялись пределы ее владений в Новом Свете. После объединения Испании и Португалии в одну державу утверждение о том, что «в Испанской империи никогда не заходит солнце», Караулова М. Historia moderna. Тем не менее подданные Испании и большинства европейских государств, особенно средиземноморских, пока еще мало знали о землях, расположенных на северном finis terrae «краю земли».
В воображении, затуманенном преданиями и легендами, им, вероятно, представлялось, что там, на краю земли, за морем, которое называлось Mare Magnum «Великое море» , «как говорят, находится земной Рай, и что поэтому никто в мире ничего о нем не знает». Не находилась ли Россия в тех далеких райских краях? И нет ничего удивительного в том, что Антонио де Торкемада в книЛопе де Вега ге «Сад невиданных цветов» Саламанка, утверждал, что единственные дошедшие до Запада сведения о России основывались на рассказах, записанных итальянским историком Паоло Джовио.
Однако, несмотря на географические неточности, разнообразные сведения о славянах доходили до Испании в эпоху Филиппа II. Испанский монарх обдумывал союз с Россией против Англии. Томмазо Кампанелла усматривал в неопределенном пространственном положении России стратегические выгоды. В одном из своих более или менее утопических проектов он предложил посадить на польский трон короля из Габсбургской династии. Таким образом, в Польше закрепится католицизм, и в союзе с могущественным соседом — Великим княжеством Московским — она сможет противостоять турецкому султану.
В трактате «Испанская монархия» Torquemada A. Salamanca, И если бы оно пребывало в религиозном единстве, и если бы там королевская власть передавалась по наследству, и только среди местных уроженцев, а не иностранцев, то тогда королевство Польское стало бы грозным врагом Турецкого Султана, и особенно в союзе с Великим князем Московским, но придворные и выборщики, боясь могущества короля, не дают ему излишней власти» Пьесы Лопе де Веги на исторические темы свидетельствуют о том, что автор не слишком заботился о достоверности.
Его произведения рассказывали об истории Испании в мифической древности, во времена готов, эпоху Католических королей и Габсбургов в соответствии с народным вкусом и с правилами «нового искусства сочинять комедии». Его трактовка истории постепенно обретала политический характер: она основывалась на недавних событиях, которые были еще свежи в коллективной памяти, а также представляла зрителю новые пространства, например Иерусалим и Канарские острова, и знакомила с новыми персонажами, такими как Дрейк или Колумб.
В пьесе «Великий князь Московский, или Преследуемый Император» Лопе де Вега рассказывает о Лжедмитрии: в последней сцене польский король и его придворные венчают лавровым венком царя, восстановленного на престоле после правления узурпатора Бориса Годунова ВСЕ Да здравствует князь Московский! Умри, тиран, без чести!
Смутное время в России вызвало в Европе огромный интерес. Знал о нем и Лопе де Вега, о чем свидетельствуют упоминания в его пьесе об убийстве Иваном Грозным своего наследника, а также о неспособном к правлению царе Федоре.
Кроме того, он подробно описал обычаи, одеяния и повседневную жизнь бояр. Вполне возможно, что писатель использовал в качестве источника «Повествование о замечательном и почти чудесном завоевании отцовской империи, совершенном светлейшим государем Дмитрием, великим князем Московским в году», которое было переведено с итальянского языка на испанский. Campanella T. Madrid: Alianza, Brody E. New Jersey: Fairleigh Dickinson U. Пьеса Лопе де Веги должна была быть поставлена на сцене до г.
В Испании о смерти Лжедмитрия узнали в г. То есть Лопе де Вега или узнал об этих событиях много лет спустя, или просто не захотел менять финал своего произведения. В его пьесе нет темы обращения московитов в католицизм, как то на самом деле планировали папа и иезуиты. Он просто хотел, чтобы кровавые сцены возбудили интерес зрителей. Поэтому в представлении было занято почти тридцать актеров многие их них выступали в двух ролях , чтобы тем самым поддерживать головокружительный ритм сменяющих друг друга бед и несчастий, которые в конце концов завершаются восстановлением Дмитрия на престоле: «Он Господь вернет тебя в твое царство».
Лопе писал исторические пьесы, рассчитывая на успех у зрителей, и их скрытой целью было восхваление дворянских ценностей, возбуждение патриотических чувств, утверждение законности Католической монархии и защита католической веры от протестантской ереси Так что и в пьесе о «Великом князе Московском» Россия являлась метафорой, служившей для рассуждения на эти темы.
Десятилетие спустя Энрике Суарес де Мендоса-и-Фигероа опубликовал роман под названием «Московская повесть об Эвсторхио и Клорине» Автор, монах-августинец из мадридского монастыря Сан-Фелипеэль-Реаль, попытался подражать придворным сочинителям. Так, его книга «Министр-христианин» написана с той же самой целью, что и «Идея политичного христианского государя» Сааведры Фахардо. Этот роман об испанских паломниках аналогичен «Критикону» Бальтасара Грасиана Но прежде всего очевидно влияние романа «Персилес и Сихизмунда» Сервантеса: «северная история» — такой подзаголовок дал роману создатель «Дон Кихота», и «московская повесть» — такой подзаголовок у Энрике Суареса.
Получается, что персонажи и русский фон надуманы, факты спутаны, а цель повествования заключается в том, чтобы представить читателю образец идеальных чувств Гарсиа Мартин П. Deffis de Calvo E. Van Praag J. В пьесе Кальдерона де ла Барки «Жизнь есть сон» появляется Московский князь Астольфо в качестве кандидата на польский трон.
В течение всего действия законный наследник принц Сехисмундо находится в заточении, в тюрьме, которая для него является способом существования, в своеобразном сне, из которого он выйдет, чтобы восстановить свои права на престол. В том же духе Франсиско де Кеведо пишет в г. Русский сюжет — это лишь повод. Великий князь Московский просит совета относительно новых налогов, которые должны платить его подданные, чтобы покрыть расходы на войну. На самом деле мораль Кеведо, скрытая за этим рассказом о Московии, сводится к критике налогового гнета, которому королевская власть подвергала испанское общество В подобного рода исторических пьесах идеологические мотивы взаимодействовали с драматургической логикой для выведения сюжета к счастливому концу.
Таким образом, зрителю предлагалось связать прошлое и настоящее и при помощи скрытых намеков отождествить русских князей, творивших правосудие на сцене, со своими собственными монархами.
Все это, как в воображаемой России, так и в реальной Испании, должно было способствовать почитанию установленного порядка. Конгрегация Распространения Веры отправила его на Восток, поручив проповедовать христианское учение в Азии и в Восточных Индиях. Ему было рекомендовано отправиться по суше, «чтобы увидеть, как наилучшим образом апостолические мужи смогли бы распространять истинную веру в удаленных северных и азиатских землях» Священнослужитель из Сарагосы совершил кругосветное путешествие в направлении, противоположном привычному, и стал одним из первых испанцев, посетивших Россию.
Он объехал Центральную и Baraibar y M. Cortijo A. Pasajes de una vuelta al mundo. Совершив кругосветное путешествие, Куберо вернулся в Мадрид и там в одной из типографий в г. Во время своих поездок из Рима в Константинополь и из Трансильвании в Польшу он подробно описал селения, через которые пролегал его путь, и народы, с которыми он познакомился.
Наконец, оказавшись на территории России, Куберо воссоздал русский пейзаж: «бесконечный лес, и с такими раскидистыми деревьями, да такими высокими, каких я никогда в своей жизни не видел». Немногим позже, после остановки в Смоленской крепости, он пересек заснеженную степь и добрался до Москвы, где его принял царь Алексей Михайлович, который позволил ему проповедовать среди католиков.
В столице Московии ему понравились крепостные стены, полноводная река, деревянные дома и православные церкви, а барочные религиозные церемонии его и вовсе очаровали.
Вновь отправившись в путь, он проехал через села, расположившиеся по берегам Волги, а также посетил чудный город Астрахань, где еще сохранялось воспоминание о восстании под предводительством Степана Разина. Губернатор принял проповедника очень радушно и позволил ему исполнить его апостольскую миссию. Возможно, он был первым иностранцем с Запада, который во время рыбалки смог своими глазами увидеть осетров и икру.
Спустя несколько месяцев он продолжил миссионерство, но уже по другую сторону Каспийского моря — теперь его маршрут лежал в сторону Ирана. Так закончилось пребывание в России склонного к приключениям испанского иезуита.
Сведения о России питали воображение испанских писателей Золотого века. Созданные ими истории о «стране заснеженных лесов», по поэтическому выражению авторитетного слависта Хуана Эдуардо де Суньиги, представляли собой соединение очень скудных сведений с богатой фантазией.
ЮНЕСКО внесла историко-документа льный комплекс Генерального Архива Симанкас в реестр программы «Память мира», высоко оценив уникальность, особенность и универсальность его фондов. Тем самым было признано международное значение коллекции архива, самой полной в мире, если не считать Архива Ватикана.
Симанкский архив Madrid: Ministerio de Cultura, Архив, обеспечивавший функционирование сложной, но эффективной системы государственного управления как при Габсбургах Советы , так и при Бурбонах Секретариаты , прекратил прием новой документации, но открыл доступ к фондам для историков-исследователей.
В Симанкасе хранятся свидетельства крайне важного периода в истории Испанской монархии, когда сфера ее интересов простиралась на две трети земного шара. Именно в этом историческом контексте, который был определен самой природой испанского государства и Симанкского архива, его точного отражения, появились и заняли свое место сначала Московия, а потом и Россия.
Собрание документов Симанкского архива формировалось из трех главных источников — Советов эпохи Габсбургов, Секретариатов времен Бурбонов и огромного количества финансовых документов неслучайно финансы всегда были главной движущейся силой власти. Государственный Совет, наряду с другими советами, обладал совещательными функциями, но был среди них самым главным.
Он должен был представлять власть, обеспечивать превосходство и репутацию монархии в пределах Испании и за пределами ее границ, если, конечно, понятие границы в политическом смысле применимо к испанскому государству. Сферой деятельности Государственного Совета была политика во всеобъемлющем, широком смысле, она охватывала весь мир, и особенно территории, жизненно важные с геополитической точки зрения.
В первую очередь Совет должен был контролировать движение информации, которая являлась «предметом роскоши» и собственно властью. Корреспонденция, самый важный ее носитель, должна была храниться в зашифрованном виде, если этого требовали обстоятельства. Поэтому принято говорить, что в фонде «Государство» сосредоточена вся политика Испанской монархии.
Необходимость контроля за информацией требовала специальных исполнителей, и здесь особую роль играла дипломатия, послы и посольства, которые к XVIII в. Всеобъемлющая сфера деятельности и Государственного Совета и впоследствии Секретариатов, а также необходимость оперативно управлять информацией определили организацию документации и структуру фондов по принципу «Дел» [Negociaciones; подразумевая, что в каждом Деле собраны документы, посвященные различным аспектам отношений с какой-либо державой или регионом].
Эту структуру необходимо понимать для того, чтобы лучше представить значение, характер, природу и принцип распределения документов о России в архиве в целом, а также распределения документов по фондам Государственного Совета и Государственного Секретариата, в которых в основном и сосредоточены исторические сведения о России. Документы Симанкского архива о Московии или России не соотносятся с каким-то специальным разделом, они не выделены в определенную секцию в фонде «Государство», где находятся документы, исходящие от Государственного Совета и Государственного Секретариата.
Документы о России присутствуют во всех фондах и секциях, хотя их количество различно в зависимости от различных исторических периодов, но, так или иначе, их стоит искать во всех фондах и в каждом из них в отдельности.
Работа в фонде «Государство» в принципе не должна быть направлена на поиск целостного комплекта документов о русско-испанских отношениях — такой подход годится только для XVIII в. Необходимо с самого начала анализировать возможность наличия российской тематики или отклика на события в России в разных регионах Европы и, следовательно отражения соответствующей информации в документации испанских посольств и дипломатических агентов в разных европейских странах.
Только таким образом можно понять политику Испанской монархии и ее отношения с какой-либо страной, в данном случае с Россией, и оценить ее как целое, а не как изолированный или периферийный сюжет. Документов XVI в. Только в XVII в. Эти обстоятельства помогают объяснить организацию и укрепление русской дипломатии и упрочение отношений России с Испанской монархией, а также появление российских посольств на территории Испании и других европейских государств, за которым стоит ясное намерение обозначить свое присутствие в Европе.
Начиная с первой трети XVI в. Содержание документов свидетельствует не только о сходстве политических интересов, но и о торговых связях, о контроле территорий на Балтике Ливонская война , о конфликтах с Польшей, Татарией, Швецией, а также о напряженности, которую привносит борьба за признание титулов. В каждом из соответствующих Дел можно обнаружить материалы, связанные с Россией и со сложным клубком политических отношений в Европе. В это время Россия проявляет себя как мощная держава, участвующая в разрешении европейских политических конфликтов, примером.
Когда между странами еще не было прямых дипломатических контактов, сведения об Испании в России получали из статейных списков, которые начиная со второй половины XVI в.
Главную ценность для изучения русско-испанских отношений представляют документы, относящиеся к четырем русским посольствам в Испанию: Петра Потемкина —, — , Андрея Виниуса — и Якова Долгорукова — , а также к миссии гонца Н. Бехтеева, который был послан, чтобы известить испанский и французский дворы о прибытии посольства Долгорукова. Поскольку все эти посольства посещали, помимо Испании, еще и соседнюю с ней Францию а в двух случаях также и Англию , их статейные списки оказались помещены в фондах сношений России не с Испанией, а с Англией статейный список Виниуса и Францией все остальные списки.
Статейные списки — это отчеты послов, которые составлялись после возвращения в Москву по разделам статьям , посвященным отдельным вопросам. Дневниковые записи событий перемежались в них с текстами документов. Подробно описывался маршрут путешествия, пребывание за границей и возвращение на родину. Центральная часть такого документа — запись переговоров, составляющих цель посольства, но статейный список обязательно содержал и сведения о стране, в которой находилось посольство: о ее внешней политике, военном потенциале, государственном строе, экономике.
Обычно эти сведения были разбросаны по всему тексту отчета, но в статейный список посольства — гг. Статейные списки русских послов в Испании являются ценными историческими источниками и выдающимися памятниками литературы путешествий.
Документы это отчетливо подтверждают. По этому периоду имеется особое Дело «Отношения с Россией», в котором собрана корреспонденция испанских послов, служивших в России. Их регулярная переписка с Государственным Секретариатом, а также. Важнейшими документами по истории русско-испанских отношений являются также наказы — инструкции послам, в которых детально регламентируется их поведение в той или иной ситуации. В ряде случаев только сравнение данных наказа и статейного списка позволяет понять, когда посол был жестко ограничен наказом, а когда имел возможность выбора.
Наконец, существенным дополнением к статейным спискам и наказам является документация, относящаяся к подготовке посольств и их отчетности, а также текущая переписка. Из нее становится понятен состав и статус членов посольства, предстают в новом свете важные эпизоды переговоров или детали путешествия послов. В каждой папке собраны документы за один год переписки; в них с позиции испанской дипломатии освещаются. Обычно папки с документами посвящены одной теме, будь то внутренняя организация посольства или «важные дела», касавшиеся торговли, движения товаров, таможенных тарифов и судоходства.
Как и в случае с документами Государственного Совета по предыдущим столетиям, различные дела, а именно: «Отношения» со Швецией, с Данией, Польшей, Германией, Венецией, и весьма интересные дела «Отношения с Королевством обеих Сицилий» и «Отношения с Англией» освещают темы, связанные с Россией, и особенно ее роль на европейской политической арене.
Что касается Королевства обеих Сицилий — , то более двухсот документов, посвященных России, подтверждают тот факт, что Неаполь в этот период становится важнейшим источником информации о Центральной и Восточной Европе. Особым образом выделяется дело «Отношения с Англией», в котором собраны сведения о важнейшей проблеме периода: Война за независимость английских колоний в Северной Америке, которая повлияла и на отношения между европейскими государствами. В Симанкском архиве встречаются и некоторые образцы документов общего характера: карты, чертежи населенных пунктов, оборонительных сооружений, военных строений, планы городов и важных гражданских объектов.
Графическое или картографическое изображение всегда сопровождается описями, которые поясняют их и увязывают с контекстом, и таким образом информация становится более полной. Имеются отдельные документы, связанные и с Россией.
Их немного, но они довольно репрезентативны: на них представлены чертежи уникальных зданий, планы военной тактики, карты колониальной экспансии и пр. Это еще один аспект, которым можно дополнить изучение дипломатии. Все упомянутые документы служат доказательством той важной роли, которую на протяжении трех столетий играло Российское государство в отношениях с Испанской монархией и в формировании европейского и внеевропейского пространства, а также являются отражением стремления к тесному и постоянному сотрудничеству в изучении прошлого и в реконструировании нашей общей исторической памяти.
Первые посольства XVII в. Как писал Педро Гарсиа Мартин, посольские миссии Потемкина г. Посольство Потемкина действительно положило начало формированию традиции российско-испанских отношений, изначально подразумевавших развитие трех аспектов дипломатического взаимодействия: протокольных соблюдение церемониала и почитание титулов монарха , политических при отсутствии политических противоречий Россия и Испания сблизились с целью создания союза против общих врагов и поддержания «баланса сил» в Европе и, естественно, торговых.
В честь победы над Швецией в Северной войне 2 ноября 22 октября г. Сенат даровал русскому царю Петру I титулы «император» и «Великий». После окончания войны Петр I сосредоточил свои усилия на укреплении политической роли России в Европе и стабилизации ее места в европейском «балансе сил»: установление официальных связей с западными государствами вошло в сферу национальных приоритетов. Он мечтал «в Европу прорубить окно», как позже напишет Александр Пушкин2.
Пушкин А. Сос т оя н ие о т ношен и й ме ж ду Россией и европейскими странами в то время во многом зависело от характера отношений России с Англией, которые после Утрехтского мира были довольно напряженными: Англия поддержала Швецию и не желала укрепления России. Это противостояние стало одной из причин, по которым Петр попытался укрепить отношения с королевскими дворами Бурбонов: в г. Куракин информировал Беретти-Ланди о том, что «по вступлении в г.
Через несколько дней Беретти-Ланди передал Куракину грамоту от Филиппа V, в которой испанский монарх сообщал о рождении инфанты Аны-Марии-Виктории и выражал желание «возставить добрую корреспонденцию» между обоими государствами, чтобы «утвердить добрую дружбу, которая де видится быть не безполезна обоим монархиям».
В ответной грамоте Петр I выразил стремление «чрез добрую коррешпонденцию дружбу между нами возставить и утвердить»4. С целью расширения политических и торговых связей с Западной Европой в г. Петр I направил во Францию, в Испанию и Нидерланды капитана Питера Бределя с грамотами к правительствам этих стран, в которых сообщалось об окончании Северной войны и о заключении мира со Швецией.
Бредель прибыл в Мадрид. Российский посланник был весьма дружественно принят в Испании: он провел переговоры с государственным секретарем Хосе де Гримальдо и передал ему грамоту Петра I, в которой говорилось: «Мы желаем с вами дружбы и доброй корреспонденции […], между 3.
Бантыш-Каменский Н. Обзор внешних сношений России по г. Россия и Испания. Документы… Т. Получив ответную грамоту, 25 февраля Бредель покинул Испанию.
В своем послании Филипп V заверял, что имеет «истинное старание» заслужить «дружбу и корреспонденцию», и выражал желание «способствовать впредь к наивящему благу и пользе обоих государств»6. В записке, поданной в Коллегию иностранных дел, Бредель сообщал, что испанское правительство готово к установлению дипломатических отношений с Россией7.
Об этом же информировал из Гааги Куракин. Основываясь на полученных сведениях, Петр I приСергей Голицын нял решение направить в Испанию постоянного дипломатического представителя — его выбор пал на князя Сергея Дмитриевича Голицына. Внешнеполитические интересы Петра Великого тогда были сосредоточены на ведущих государствах Северной Европы, политические отношения России с отдаленными странами, такими как Испания, были мало развиты, и, соответственно, «архитекторов» внешней политики России интересовали прежде всего связи и возможные союзы Испании с такими державами, как Англия и Франция.
Указания, данные Голицыну, требовали от него «розведывать о состоянии и предприятиях» испанского двора, «а особливо в какой дружбе и обезателствах король гишпанской обретается с другими державами, а наипаче с Франциею. И не намерен ли оной начать войну в Италии с цесарем или с Англиею для получения от оной Гибралта и порта Могона»8. Обзор… С. Политические интересы России и Испании практически не пересекались. В этой ситуации наиболее надежным способом развития отношений стало установление торговых контактов Для торговли, в отличие от политики, «расстояние» было не препятствием, а, напротив, преимуществом.
Почти через пятьдесят лет, летом г. В своих донесениях он указывал, что иностранцам торговля с Америкой строжайше запрещена, и с целью скорейшего установления прямых отношений между обеими странами рекомендовал учредить русскую торговую контору в Кадисе Когда Голицына отправляли в Мадрид, ему наказывали, что помимо политических сведений он должен был выяснить и сообщить, на какие российские товары там имеется спрос, и что «из Гишпании получать дешевле других государств и в Россию вывозить мочно».
Ему следовало заявить испанскому правительству, что «Е. В-во весма склонен и желает, дабы между обоими государствами доброе купечество возстановлено было к приращению обоих государств и к ползе подданных» Для выполнения этой задачи 8 ноября г. Петр I издал именной указ об открытии прямых торговых сношений с Испанией и о назначении консула в город Кадис. Туда для организации консульства, изучения возможностей торговли и для получения Россией статуса наиболее благоприятствуемой нации был направлен князь Иван Щербатов Лисснера и А.
Гешеля, Volosyuk O. Alimento, K. Stapelbroek Ed. London: Palgrave Macmillan, Кабинет Петра I. Подробнее о его миссии см. Александренко В. Варшава: Тип. На заседании российского Сената Петр I подписал указ, по которому в Испанию направлялись три судна с товарами Из-за повреждений «Дефеншиера» они были вынуждены задержаться в порту Сантандер и отбыли в Россию в начале марта г.
Так было положено начало торговле между Россией и Испанией. В декабре г. Правительство России также подтвердило и свою готовность к началу переговоров с Испанией по вопросу подписания торгового договора.
В одном из первых писем, адресованных Голицыну, Остерман сообщал Со своей стороны правительство Испании предприняло практические шаги по подготовке торгового договора. Голицын получил от Гримальдо письмо с приложенным к нему проектом договора. Проект был составлен Франсиско Ператсом, чиновником Торговой хунты Испании. Ператс доказывал, что при Петре I Россия превратилась в одну из могущественнейших европейских держав, владевшую обширными территориями и большими природными богатствами.
Он был абсолютно уверен в том, что для Испанской монархии будет весьма выгодно вступить в отношения с этим новым государством с «своими силными войски, как морем, так и сухим путем», и считал, что «к делам статским мошно было приложить материи, чтоб сочинить коммерцию» Одновременно Испания начала активные дипломатические демарши по вовлечению России в сферу своих политических интересов.
Один из них основывался на договоре, подписанном в Вене Испанией с императором Габсбургов, который был направлен против Англии и Франции.
В качестве противовеса Венскому союзу английское правительство подготовило новое соглашение с Францией и Пруссией — Ганноверский союз Морского Министерства, Уляницкий В.
Русские консульства… С. Schop Soler A. Barcelona: Univ. Во время правления Филиппа V, с установлением дипломатических отношений между Россией и Испанией, были созданы постоянные дипломатические представительства — посольские миссии в Петербурге и Мадриде. Целью его миссии было привязать Россию к союзу с Австрией посредством заключения прямого русско-испанского договора.
Лириа покинул Мадрид в марте г. По пути он на некоторое время задержался в Вене, где имперские министры предоставили ему сведения о российской политике, поскольку тогда Венский императорский двор являлся посредником в испано-российских отношениях.
Пребывание герцога де Лириа в России пришлось на сложный период в российской истории и совпало с коротким правлением молодого царя Петра II и приходом к власти Анны Иоанновны. Герцог прибыл в Петербург вскоре после изгнания Александра Меншикова, влиятельного политического деятеля эпохи Петра I, — в то время, когда в Европе опасались, что реформы покойного царя будут отменены. Служба герцога в России в основном прошла в Москве, где он был почетным гостем на коронации Петра II.
Лириа удалось установить отношения с двумя главными политическими деятелями России того периода: вице-президентом Коллегии иностранных дел. Таким образом, «баланс сил» в Европе снова нарушился. Между венскими и ганноверскими союзниками завязалась острая дипломатическая борьба за привлечение новых государств, прежде всего России, Голландии, Швеции и Дании.
В формировавшейся новой политической системе России принадлежало важное место, и потому обе соперничающие стороны пытались склонить ее на свою сторону В начале г.
Согласно плану Рипперды, Россия должна была присоединиться к Испании, начавшей войну против Англии в поддержку претензий на английский трон «Якова III Стюарта», и «высадить войска на берегах Великобритании» Некрасов Г.
Роль России в европейской международной политике — гг. Las relaciones… P. Андреем Остерманом, сторонником союза с Австрией, и фаворитом царя Иваном Долгоруким. Российские политики не ладили между собой, и порой испанский посланник даже выступал посредником между ними. Герцогу не удалось достичь главной цели своей миссии — заключить союзный и торговый договоры, подписанию которых он содействовал всеми силами, ревностно продвигая проект по созданию испанского консульства в России.
Разрыв союза между Мадридом и Веной привел к ухудшению российскоиспанских отношений, что Герцог де Лириа осложнило положение де Лириа в Москве, уже ставшее шатким после смерти Петра II и падения клана Долгоруких. Россия примкнула к Венскому союзу.
Для удержания России в альянсе испанское правительство решило в конце того же года направить в Москву своего постоянного представителя. На этот пост был выбран герцог де Лириа-и-Херика Судя по полученным им инструкциям В документе подчеркивается: «Надлежит поддерживать с ней [с Россией] дружбу и доброе согласие, особенно при настоящем положении дел, при котором […] очень важно, чтобы среди государей, которые заключили вышеупомянутый Венский союз, кроме нас и императора, была и царица Московии» Испанское правительство рассматривало союз с Россией исключительно в рамках решения этой проблемы — во всех остальных вопросах оно не было расположено принимать на себя какие-либо политические обязательства.
Как указывалось в инструкции герцогу де Лириа, «Московия из-за отдаленности имеет мало общего в делах и интересах с делами и интересами нашего королевства, а ее силы, хотя сами по себе значительные, не могут серьезно влиять на наши» Единственной сферой, в которой он мог предоставить гарантии московскому правительству, являлись вопросы торговли Но планам испанского правительства не суждено было сбыться: Москва ограничила свое присутствие в Венском союзе подписанием двустороннего австро-российского оборонительного трактата С российской позиции участие в Венском союзе виделось скорее как средство сопротивления турецкой агрессии, а не как элемент противостояния Ганноверскому союзу Между тем противоречия между «ганноверцами» привели альянс к распаду, а его бывшим участникам удалось оторвать Испанию от Австрии и вернуть ее к идее союза с Францией.
Испания, Англия и Франция подписали Севильский оборонительно-наступательный союзный договор. После подписания Севильского договора Мадрид оказался в блоке, противостоящем Москве, а попытки герцога де Лириа «вытащить» Россию из ее союза с Австрией не увенчались успехом.
До сих пор его авторитет был очень велик, и в государственных вопросах царица не советовалась ни с кем кроме него», — писал он маркизу де ла Пас 23 августа г. Австрия разорвала дипломатические отношения с Испанией, а в апреле российская императрица Анна Иоанновна, уступив требованиям императора Габсбургов, направила грамоту Филиппу V, уведомляя его об отзыве Щербатова.
Послепетровские правительства с сомнением относились к перспективам участия России в системе «европейского равновесия» и в конце концов потеряли интерес к развитию политических и торговых отношений со страной, расположенной на другом краю Европы.
Encinas Moral A. La embajada del duque de Liria en Rusia — Encinas Moral, I. Arranz del Riego y M. Madrid: Miraguano, Роль России… C. Diario del viaje a Moscovia… P. Политика первых Романовых была сосредоточена на «строительстве» самодержавного государства и на преобразовании царской России в Россию имперскую, что подразумевало и возрастающую роль страны на европейской международной арене.
Именно тогда, в г. Звали его Степан Степанович Зиновьев. Полгода назад императрица Екатерина II назначила его полномочным посланником при испанском дворе.
Зиновьев был абсолютно счастлив. Выходец из известной, но не очень знатной дворянской семьи, он мог выбрать только два пути: либо военную, либо дипломатическую карьеру. Высокий, статный и красивый, Орлов тогда получил известность за свою склонность к развлечениям и смелым, рискованным похождениям.
Но и Зиновьев, по описанию их общего друга, офицера и будущего писателя Андрея Болотова, был таким же: «Оба они были высокаго и ровнаго роста, и оба имели прекрасную талию, то нельзя изобразить, сколь хороший вид они представляли».
Весной г. По возвращении в Петербург Зиновьев был определен на службу в Коллегию иностранных дел, но добрые отношения с Орловым, который сыграл ключевую роль в воцарении Екатерины и занял место главного царедворца, сохранил и даже выполнял некоторые его деликатные дипломатические поручения Со временем Зиновьев остепенился и в г.
Болотов А. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков. Волосюк О. Внешняя политика Испании… С. Вхождение в круг приближенных императрицы позволяло ему на это рассчитывать. Но к началу х гг. Осенью г. Зиновьев получил негласное распоряжение прозондировать с португальскими дипломатами в Европе вопрос об установлении дипломатических отношений с Лиссабоном.
Для придания этим переговорам официального статуса Екатерина подписала указ о назначении его посланником в Португалию А для непосвященных он просто отправился в Спа на воды.
Зиновьев провел в Европе около года, переезжая из одной страны в другую: переговоры с португальцами не ладились и его отъезд в Лиссабон постоянно откладывался. В январе г. В сентябре г. Зиновьев чувствовал себя победителем. Период неопределенности закончился, он добился желаемого: получил высокую должность в Мадриде. В ноябре были подписаны верительные грамоты, а в мае г. Сношения России с Португалией.
Зиновьев с самого начала с удовольствием погрузился в светскую жизнь испанского двора. Его легкий нрав и общительность стали неоценимым подспорьем в его карьере: как и ранее в России, он легко устанавливал нужные знакомства и заводил друзей среди придворной аристократии и культурной элиты.
По последней мере приложу я всевозможный труд употребить время моего здесь пребывания с некоторой пользой», — докладывал он в Петербург в г. Но к исполнению своих профессиональных обязанностей Зиновьев отнюдь не относился легковесно. Историк А. Трачевский, внимательно исследовавший его переписку с Петербургом, указывал: «В его депешах обнаруживается наблюдательность, меткость суждений и глубокое знание быта испанской нации, особенно ее двора.
Зиновьев сумел наладить доверительные отношения с государственным секретарем по иностранным делам Хосе Моньино-и-Редондо, графом де Флоридабланкой, который практически еженедельно удостаивал его аудиенции, о чем российский посланник регулярно сообщал в своих отчетах в Петербург. Please open Telegram to view this post. Эфир от 20 марта. Захаровой по текущим вопросам внешней политики.
Объявление официальных результатов выборов — прерогатива ЦИК, но сейчас, учитывая, что данные по участкам в т. Путин одержал уверенную победу, в том числе и на голосовании за пределами России. Благодаря усилиям российских загранучреждений, голосование в целом прошло без серьёзных происшествий, провокации со стороны антироссийских сил своевременно и эффективно изолировались.
В режиме реального времени, буквально круглосуточно МИД и загранучреждения системы МИД на лентах в социальных сетях освещали ход голосования на избирательных участках по всему миру.
Приведу цифры — участков в странах. Только на наших ресурсах с начала марта было опубликовано около 1,5 тысяч публикаций, тысячи фотографий и видеороликов. Это делалось для того, чтобы предотвратить любые инсинуации относительно проведения выборов за рубежом. Была продемонстрирована максимальная прозрачность. И хотя «коллективный Запад» и его наёмные провокаторы всеми силами пытались сначала помешать проведению голосования, а затем и очернить, у них ничего не вышло.
Мониторили и «по горячим следам» опровергали вбросы и фейки, публиковали антифейки. Лучшим опровержением стали комментарии и видео с участием российских избирателей: наши граждане отвечали на провокации русскими народными песнями тем, кто пытался по чужому заказу и безрезультатно испортить людям праздник.
Они хотели как хуже, а получилось по-нашему! Даже этот формализованный документ пропитан психологией противостояния натовского «золотого миллиарда» остальному миру. На первом плане — сдерживание России и Китая. Генсекретарь рапортует о продолжении расширения НАТО на Восток за счёт принятой в альянс в году Финляндии, активизации взаимодействия с партнерами в Азиатско-Тихоокеанском регионе, помощи Украине и очередном существенном увеличении оборонных расходов альянса.
Бюджет этого военного блока растёт уже девятый год подряд. За прошлый год составил уже более 1 трлн долл. Вот она — знаменитая блоковая дисциплина, которая заставляет наращивать военные траты, в то время как граждане европейских стран сталкиваются с беспрецедентным падением уровня жизни , с колоссальными экономическими трудностями.
Большое внимание в документе ожидаемо уделено противостоянию нашей стране и поддержке НАТО неонацистского режима в Киеве. Согласно докладу, в году альянс потратил на нелетальную военную помощь Украине млн долларов США. В году НАТО и ее страны-члены провели коалиционных и национальных военных учений. Против кого большинство этих маневров было направлено — объяснять не надо.
Знаете, почему вы не об этом не говорите? Потому что вы и есть наводчики киевского режима, вы и есть те, кто передаёт им координаты для того, чтобы наносили удар по людям, которые по-настоящему хотят жить свободно.
Явка во вновь воссоединившихся с Россией регионах оказалась выше средней по стране. Вы же видите, как людей расстреливает киевский режим в больницах, в школах, на избирательных участках. И вы молчите. Это историческое преступление.
С 12 по 19 марта в Белгородской области пострадали не менее 98 человек , из них 16 погибли И наши правоохранительные органы молниеносно делают свою работу. Именно этот термин использовался руководством США и НАТО для нанесения ракетно-бомбовых ударов по военным и гражданским объектам Союзной Республики Югославия, руководство которой в целях сохранения единства страны было вынуждено вести вооружённую борьбу с сепаратистами.
За 11 недель, начиная с 24 марта года, по суверенной европейской республике было выпущено 3 тысячи крылатых ракет , сброшено 80 тысяч тонн авиационных бомб , включая кассетные снаряды и боеприпасы с обеднённым ураном которые сейчас применяются уже в нашем регионе. Шупень старый был убит Михайло Матвеевич Вознов доводился нам дядей — его супруга Екатерина Митрофановна являлась родной сестрой нашей матери.
Возновы жили в деревне Ковалево, как раз на полпути от нас в Ляхово. Вот, возвращаясь из школы вместе с двоюродными сестрами-сверстницами Верой и Фрузой, Шура часто заходил к ним домой, где, беседуя с дядей Михайлом, задерживался порой допоздна. Михайло Матвеевич был очень религиозным человеком и с усердием пытался внушить детям-школьникам, как своим, так и прочим, мысль о необходимости верить во всемогущество Бога. Какое-то короткое время Шура находился под влиянием тех бесед и перед сном старательно пробовал молиться.
Отсюда можно думать: «Трусоват я был немного, и страшна была дорога Я не помню, были эти стихи записаны им или нет, но дома их все как-то сразу запомнили. Отец же, когда услышал их, был глубоко удивлен и, хотя не делал каких-то далеко идущих выводов, все же, как мне известно из рассказов в семье, пообещал сделать сыну подарок.
Сколько я помню, та «заветная книга»—том стихотворений Некрасова, которую Александр всю свою жизнь берег и возил с собой, и была обещанным подарком. Сначала в семье никто не знал о его увлечении. Первым заметил отец, который обнаружил на чердаке хаты запрятанный под стрехой сверток исписанных листов почтовой бумаги. Произошло это на моих глазах каким-то утренним часом, в весенне-летнюю пору, когда Шура, наверно, был в поле со скотиной.
Отец вошел в хату со свертком. Он что-то говорил, утверждая, что «работа» Шуркина, а мать слушала с удивлением, прикусывая губы и качая головой, как бы не зная, что сказать: то ли это хорошо, то ли нет. Помню, что почтовая бумага была у нас в двух пачках, довольно толстых. Из них Шура и брал постепенно, по мере потребности. Пачки убывали, и отец огорчался — бумага недешева. Прочитав написанное на листах, он сразу же понял, что это сочинительства сына.
Еще выделялся в семье Шура особой приметливостью и выдумками. Ему не стоило труда придумать прозвище, кличку, заметить странность или новизну услышанного слова, которое он сразу же запоминал, а затем и употреблял в разговоре со смехом. Вот как-то послали его к соседям Савченковым одолжить соли. Был он одет во что-то с плеча старших, не на него сшитое, подпоясан ремнем.
В пути попался валявшийся обрывок проволоки, он его поднял и тоже обвернул вокруг себя поверх ремня. Когда же пришел к Савченковым, то их старик, Иван Михайлович, инвалид, занимавшийся столярным делом, прекратив работу, долго и молча глядел на вошедшего «трихваненка» многие из соседей называли нас «трихванятами» и потом произнес как бы в задумчивости: «Ремнем и дротом подпирязан! Еще больше его удивило слово «подпирязан» вместо «подпоясан».
В другой же раз, тоже возвратясь от Савченковых, он рассказывал:. Он сначала повернул эту бекешу, осмотрел, что-то ногтем поковырял возле застежки, оделся, вышел. Вскоре возвращается и, постояв у порога, говорит длинно так, с расстановкой: «Звезды-ы я-ак ко-озы».
Понимаете, небо, звезды и Откуда же козы? Значит, он где-то видел коз на лугу, и, наверно, они были маленькие и большие. Но все равно неправильно это!
Звезды не похожи на коз! Ну и Иван Михайлович! И чего он только не придумает! Так потом и повелось у нас, если приходил кто из своих с надворья, то у него непременно спрашивали: «Ну как там, есть козы на небе? Звезды як козы? Жителей Заднепровья у нас почему-то называли «торбулями». Соседи же Савченковы переселились в Загорье из деревни Немыкари, что была где-то там, в Заднепровье, а потому прозвище это укрепилось и за ними. Так вот, слово «торбули» не давало покоя брату: по какой такой причине их так называют?
Объяснение, что прозвище возникло от слова «торба», что, дескать, ходили с сумой, он отверг, так как название деревни «Немыкари» намекает на то, что жители не мыкались, то есть не мыкали горя.
А вот в слове «торбуль» — окончание «будь», не иначе как от «булькать» —пускать пузыри. Река большая. Кто-то, наверно, переплывал реку. А раз он тонул и торбу не бросил, то из нее булькали пузыри — буль-буль-буль. И получился «торб-буль»!
Я пишу эти строки, будучи уже стариком-пенсионером. Задумываюсь над тем, чье же все-таки влияние на развитие мальчика, которому суждено стать поэтом, было в семье главнейшим? И если бы спросили меня по самому строгому счету, ответил бы, что в основном это было отцовское влияние.
Природные задатки — другое дело, но и в них немало отцовского. Матери нашей, покойной Марии Митрофановне, в ту пору многое было просто неведомо, она вышла из семьи с узкими интересами, где книг, разговоров на отвлеченные темы не существовало. Трифон Гордеевич человек очень сложный, в его характере щедрость уживалась со скупостью, доброта с безучастностью. Трудно даже сказать, чего было больше. Спокойным, славящим Бога за то, что есть, он никогда не был — искал, гадал, рисковал.
Но все же кто, как не он, научил нас видеть красоту родного края, умению удивиться, понять, полюбить песню, присказку, одарить похвалой плясуна, весельчака, рассказчика? И недаром об отцовской кузнице будет позднее сказано братом в поэме «За далью—даль»:. А ведь родился он сыном безнадельного отца, учиться ему пришлось мало, года три. Значит, сам он по натуре был далеко не из тех, которым «лишь бы гроши да харчи хороши», если смог столь разносторонне обогатить себя знаниями и до конца дней своих сохранить живой интерес ко всему прекрасному.
И это передалось его сыну. Много эпизодов, которые до сих пор помнятся отчетливо, связано с дорогой на базар в Починок, с поездками туда вместе с отцом. Как правило, брал отец с собой того из нас, кто отличился чем-то хорошим — старанием в работе, безупречным поведением, умением что-то смастерить, то есть как бы поощряя за заслуги и ставя в пример остальным. Конечно, мы знали, что там, на базаре, придется сидеть на телеге и томительно ждать, пока отец не управится со своими делами, неотлучно присматривать за лошадью и поклажей.
Обязанности такие не столь просты и легки, если день выдался жаркий и сохнешь ты на солнце, долгими часами вглядываясь промеж сотен торчащих оглобель — не появится ли отец. Но все эти тяготы как-то забывались, и очередная поездка опять становилась заманчивой мечтой. Неутолимо хотелось видеть что-то новое, неизвестное — жизнь за пределами хутора, разноликую массу людей. И еще, тоже немаловажно, отведать белой городской булки, да еще и колбасы, что непременно должно было случиться по завершении отцом своих дел.
Может быть, я уже не совсем точно приведу названия селений, через которые приходилось проезжать, но однако же помню Лучесу, Бесищево, Бердибяки, Петрово. В Лучесе было много деревьев,. Несметное число галочьих или грачиных гнезд прямо в деревне, возле хат.
Отец никогда не проезжал молча через эту деревню. Он даже приостанавливал лошадь и любовался царством птиц, обращал внимание на особенность жизни этой деревни, ее людей, с одобрением отмечал, что эти — по-настоящему русские, раз они так любят природу. В Бесищеве, неподалеку от дороги, помнится, был какой-то парк или сад, довольно тенистый, через который проглядывал белый дом с колоннами у подъезда. И здесь тоже останавливался и без какой-либо зависти восхищался открывающейся картиной. Что касается его отношения к людям, то тут надо признаться, что был он порой прямоват, неосторожен и несколько высокомерен.
Но любил и нелукаво уважал всякого, в ком видел деловитость, мастерство или трудолюбие. Лодырей и бездарностей открыто высмеивал. В полутора-двух верстах от нас жил в деревне Селиба удивительный человек Николай Федорович Рыбкин — редкостный мастер. Семья у него была преогромная: куча-лестница сыновей-дочерей, а рабочих рук мало. Поэтому бедность одолевала его постоянно. Отец дружил с Рыбкиным и очень уважал этого человека, охотно общался с ним, ценил как самородка-механика.
В деревне Столпово проживал Лазарь Иванович Иванов. Был он балагур, песенник и плясун. Жил бедновато, а точнее, даже бедно, хотя и имел свою хату, какой-то небольшой надел земли. Но была в нем жизнерадостность, никогда он не унывал.
Выпить, правда, любил, но больше не по пристрастию, к случаю. Знал множество шуток, частушек-прибауток. Нередки бывали случаи, когда он навещал отца, и тот, если даже был занят, ради этого человека прекращал работу.
Потому как Лазарь Иванович был «доктор» — хандру снимал, желчность лечил. Он послушает тебя, упершись взглядом, взвесит грусть твою и Лапти мои, лапоточки мои! И откуда ты берешь все это, Лазарь Иванович? Куда там! Лазаря Ивановича не остановить. Заряд у него такой подоспел, и пока не выработает его, будет продолжать. Его скуластое лицо, щедро отмеченное возрастом, все так и играет, а сам он уже как бы вне земного притяжения, он на крыльях, он не имеет веса, он пляшет.
Все — он: передохнет, притихнет и снова:. Такие артисты-самородки и разыгрываемые ими сценки, заменявшие и цирк и кино, разнообразили и даже оздоровляли хуторскую жизнь.
Взрослым они позволяли хоть на минуту сбросить с плеч тяготы жизни, а для нас, детей, были и вовсе ни с чем не сравнимы. Смотрели и слушали их с превеликим удовольствием. Не могу удержаться, не сопережить, да и читателю хочу напомнить о милом, сыновнем стихотворении брата — «Поездка в Загорье», в котором он упоминает наших односельчан, в том числе и Лазаря Ивановича.
Написано это стихотворение спустя полных десять лет со дня последней встречи брата с уголком детства и юности, где почти так же давно не было его кровных. Приведу отдельные строки:. В начале двадцатых годов кузницы у отца не было. Семья наша, состоявшая из девяти человек, продолжала жить с земли. В хозяйстве имели одну лошадь, две коровы, несколько овец. Но жилось трудновато. Хлеб был постоянной проблемой. Рожь, основная хлебная культура, на нашей земле редко удавалась, и отец вынужден был пересеивать озимые яровыми — ячменем, гречихой, овсом.
Веснами несколько лет подряд мы бывали без хлеба. Перебивались всякой зеленью, вместо хлеба шли затируха, драники и все такое. Питались, как в шутку говорил отец, «акридами и диким медом» [1]. Хорошо помню, что весной года продали платяной шкаф и комод, так как иного выхода не видели.
Вещи эти были, пожалуй, единственные, которые как-то облагораживали наше жилище, но бесхлебица принудила отдать за муку. Купил эти вещи наш родственник из деревни Ковалеве — Вознов. А потом и продавать уже нечего стало. Ходил отец однажды из угла в угол, курил махорку, думал. В такие минуты все затихали, чего-то ждали, надеялись, потому что знали его натуру, помнили им же сказанные неоднажды слова, что безвыходных положений не бывает.
Тогда-то он вдруг остановился и объявил:. Откладывать сборы не любил. Утром следующего дня мы расставались. Всех он перецеловал, каждому что-то успел сказать, хотя бы просто «Будь молодцом! Не горюй! Удаляющуюся его фигуру, видневшуюся на травянистой дорожке вдоль межи, мы долго провожали взглядом. Уже чуть заметной была его покачивающаяся голова за пригорком, потом и совсем скрылась, но мы все смотрели и смотрели туда вдаль, как бы боясь повернуться и увидеть опустевшее его место у окна.
Недели через две отец возвратился домой—семьянин он был заботливый: спешил дать знать, где нашел работу и что ожидается впереди. Настроение у него было приподнятое. В деревне Мурыгино, что была где-то по Рославльскому шоссе между Починком и Смоленском, неподалеку от деревни Колычеве, в которой жила его родная сестра Евдокия, он работал теперь исполу, в хозяйской кузнице, у некоего Абрама. Молотобойцем у него был хозяйский сын, мечтавший стать кузнецом. Отец удовлетворен.
За эти первые недели он успел кое-что заработать — принес связку баранок, немного сала, несколько рублей денег, узелок крупы. Радости нашей не было конца: все мы чем-то одарены, как-то отмечены. Всего же дороже было то, что отец остался доволен найденным местом. Ковал он там лошадей, зубил серпы, правил крестьянские топоры — все работы он хорошо знал.
Дела нашей семьи заметно улучшились. Так и пошло: каждую субботу Костя впрягал лошадь, ехал в Мурыгино и привозил домой отца с гостинцами.
Воскресные дни стали похожи на праздники. Так с весны года до осени работал отец в чужой кузнице. По неделе, иногда по две кряду он не бывал дома. Период этот воспринимался просветленным, обнадеживающим, жить мы стали лучше. Не помню уж, то ли выпивал малость, то ли нет, но каждый раз, приезжая домой, он от души пел.
Там, в Мурыгине, он узнал новые для него песни «Ты крапива, ты зеленая» и «Жили чумаки». Как одну, так и другую он певал по-белорусски, как довелось ему слышать.
Матери не нравилось, когда он употреблял приставку «ти», а также слова «бяды», «гады» «Жили чумаки тридцать три гады, не видали чумаченьки над собой бяды» , но он считал, что нужно петь именно так, как поется песня в народе, с характерными особенностями местного говора. Но прежде всего, по приезде домой, отец начинал подробнейше излагать, как для него прошла неделя, какие случились заказчики, как он подковал чью-то там норовистую лошадь, на спор, не заводя ее в ковочный станок.
Об этих событиях он мог рассказывать с таким жаром, так входя в историю минувшей недели, что казалось — и сам он с интересом прислушивался к своей импровизации, перевоплощаясь то в образ заказчика, то хозяина, а то и чуть ли не в норовистого коня, позволившего ему подковать себя без станка.
Прежнюю свою обязанность — пасти скотину — он передал мне. Осенью того же года он стал учиться в Белохолмской школе-девятилетке. Константину тогда было шестнадцать,— тоже надо бы учиться и парень он способный, но Нес он эту ношу исправно — все умел, все успевал и не роптал на свою судьбу.
Очень хотел и всячески содействовал тому, чтобы хоть Александр продолжал образование. Как жилось Александру там, в Белом Холме, какие успехи были у него в учебе, какие были там преподаватели, рассказать я затрудняюсь. Скажу только, что в семье остро ощущалось его отсутствие, мы скучали, ждали дня его прихода домой, но почему-то вспоминается: дома он бывал редко. Объяснить же это можно лишь тем, что он уже тогда, в свои тринадцать — четырнадцать лет, всячески старался как можно меньше пользоваться материальной поддержкой семьи, пробиваясь порой чем придется возле друзей-однокашников.
Был дружен с братьями Сиводедовыми — Василием и Георгием. Василий был старше Александра года на четыре, а Георгий почти такого же возраста. Сиводедовы родом из деревни Старо-Ханино, что в ельнинской стороне. Иные воскресные дни проводили у них.
В конце января года пришел Александр в Загорье с Василием Сиводедовым. Вечерело, подмораживало. Приход их был неожиданный, и первое, о чем поспешили сообщить, было то, что умер Владимир Ильич Ленин.
Они принесли с собой газету небольшого формата, в которой было напечатано об этом. О жизни страны и столицы мы узнавали тогда с запозданием — радио было только, кажется, в городах. Летом года Александр еще не знал, что учеба его надолго прервется — Белохолмская школа должна была закрыться.
В какой-то из праздничных дней июня или июля он собрался идти в Белый Холм. С собой взял и меня. От Загорья Белый Холм находился верстах в семи-восьми. Не помню, был ли сам Александр во что-либо обут, я же шел босой. Пройдя Ляхово, мы свернули с большака влево и пошли по белой пыльной дороге, лежавшей среди увалистых полей колыхавшейся ржи.
Дорожная пыль была мелкой, текучей, как цемент, нестерпимо горячей, но по узким обочинам, поросшим травой, идти было не лучше. Наконец показался Белый Холм — между деревьев белели здания.
Александр, видимо, знал, но не спешил сказать: в тот день в Белом Холме проходило нечто вроде гулянья или ярмарки. Стояли торговые палатки, на площади — масса молодежи из окрестных мест, на лужайках играли, смотрели какие-то представления. Работали платные качели, все было наполнено праздничным гулом. В тот далекий день в Белом Холме при встрече с однокашниками — рослыми ребятами, с девчонками — брат оживленно и просто вступал в разговоры, улыбался, шутил.
Девочки смеялись, кокетничали, а Александр еще непременно представлял и меня: «А это брат. Моя голова уходила в плечи, а о том, чтобы что-то сказать, и думать было нечего. День тот мне запомнился долгим и трудным. Мне хотелось поскорее домой. Понимая мое смущение, Александр увел меня к качелям, где я первый раз в жизни испытал круговой полет.
В тот же день, побывав сначала у водяной мельницы и на берегу пруда, густо поросшего явором и камышом, отправились с несколькими знакомыми Александру парнями в бывший барский сад в Черневе, оттуда уже совсем другой дорогой пришли в Ляхово.
Здесь в небольшой лавчонке частника Гайдомовича торговала молоденькая дочка владельца, с которой Александр, даром что было ему всего лишь четырнадцать, беседовал как заправский молодой человек. Потом он купил штучно несколько конфеток, попрощался, пожелав «не засидеться», и мы пошли. Несколько отойдя, сказал даже не мне, а для себя:.
Последние три года жизни Александра в Загорье были нерадостны. Парень взрослел, мечтал учиться, но школа в Белом Холме закрылась, ученье прервалось. Некоторым его сверстникам при содействии родителей удалось устроиться учиться в городах, кое-кто из наших же родственников отправился в Смоленск, а ему, и хотевшему, и имевшему все данные, такой возможности не представлялось. Угнетало его и то, что быть по-настоящему полезным дома он не мог: призвания к хозяйствованию, к деревенскому образу жизни у него не было.
То, что приходилось делать по хозяйству, он, конечно, делал. Иначе нельзя было, живя в семье, но это не отвечало требованиям его души. А семья жила по-прежнему трудно.
Взять хотя бы избу. Тридцать с небольшим квадратных метров на девять, а в году на десять душ! Какие только не применялись уплотнения, чтобы как-то разместиться для сна! В маленькой спаленке, впритык к кровати родителей — настил от стенки до стенки — «койка». Над кроватью полати, где спали Константин и я. Без сноровки взобраться туда было непросто: первому помогали снизу, придерживая ногу, второму помогал тот, кто оказался наверху За печью, сразу от входных дверей — клетушка с настилом, кое-кто там спал тоже, хотя под ней нередко размещался в холодное время еще и теленок, а выше — спальное место Зинаиды Ильиничны, матери отца.
Мне самому сейчас трудно представить, как же мы жили, хотя я нисколько не сгущаю красок. Вот в таких условиях взрослел, мечтал, активно участвовал в общественной жизни брат Александр. И комсомол, и Осоавиахим, и селькоровская работа требовали определенной организованности, внутренней дисциплины, а также и времени.
Он должен был отлучаться, иногда не мог принять участия даже в неотложных работах по дому. Как это воспринималось нами и нашим отцом? Все мы по возможности шли ему навстречу. Было какое-то понимание, что у него своя судьба, таилась какая-то надежда и вера, что его.
Покривится, бывало, отец, что-то буркнет не слишком лестное для сына, да тем и ограничится. В душе отец не только любил Александра, но и гордился им. Напомню еще раз, что способности Александра былизамечены отцом намного раньше, чем заметил их кто-либо на стороне.
Нет, препятствий Александру никто в семье не чинил, а брат Константин, как старший, работал, как говорится, за двоих и никогда не попрекнул Александра, хотя судьба Константина при иных обстоятельствах, может, тоже сложилась бы иначе. Об этом периоде жизни брата многое рассказал А. Кондратович в своей книге «Александр Твардовский» Издательство «Художественная литература», Кондратович, имевший возможность пользоваться архивом Александра Трифоновича, ссылается на его дневниковые записи тех лет.
Читать эти места в книге мне, родному брату поэта, мучительно тяжело, хотя упрекнуть автора в неточности я не могу. Верю, дневники у молодого Александра были и ссылки верны. Но, хочу отметить, не обошлось и без «акцентов» в стремлении представить Трифона Гордеевича самым что ни на есть несимпатичным образом. Надо прямо сказать, что и Александр не всегда бывал прав. И, как показало время, не лишен был противоречивости в течение всей жизни. Был человеком грамотным по-деревенски.
Книга не являлась редкостью в нашем домашнем обиходе. Целые зимние вечера у нас часто отдавались чтению вслух какой-либо книги. Толстого, Никитина произошло таким именно образом. Отец и на память знал много стихов: «Бородино», «Князя Курбского», чуть ли не всего ершовского «Конька-Горбунка»".
В книге «Александр Твардовский» Кондратовича приведено неоконченное стихотворение «О детстве и об отце». Написано оно Александром Трифоновичем в году. Да, действительно, эпизод описан «до щемящей ожесточенности». Просто страшно.
Но почему-то никто из наших не припоминает этого случая, хотя, казалось бы, не мог он остаться тайной. Думается, что есть в книге Кондратовича авторское преувеличение.
И нет, не опубликовал его сам Александр. В книге есть и вольности в изображении внешности Трифона Гордеевича: « Волос еще более черных, цыганистых»—о снимке года, на загорьевском пепелище, где вместе с Александром запечатлен наш отец.
Отец наш был волосом рус, глаза светло-серые, усы-борода — рыжеватые. Я не имею своей задачей критически разбирать всю книгу А. Да и написана она не о Трифоне Гордеевиче. Но все же, читая в ней строки о нашем отце, испытываешь огорчение: то и дело наталкиваешься на неуместную фамильярность, очевидную предвзятость и неприязнь, которые я, как сын, достаточно хорошо знавший родного отца, не могу считать справедливыми. Например, о работе в кузнице А. Кондратович пишет: «Трифон Гордеевич уже совсем осатанел в работе, готов был часа не спать Или: «Между отцом и сыном возникла вражда».
Но мы — я, брат Павел, сестры Анна и Мария да и Константин — категорически не согласны со столь резкой характеристикой отца. А мы из-под той же крыши! Со всей прямотой должен сказать, что ничего «осатанелого» в нашем отце не было.
Была нужда, были у отца ошибки, неудачи, была многодетная семья, и ее нужно было как-то кормить и одевать. Все мы работали не ради «жар-птицы», боролись со злыдней.
И еще. Откуда мог взять А. Кондратович напраслину-небылицу о том, что наш отец «раздобыл где-то лошадь и со всей семьей двинулся с Урала куда глаза глядят и проехал по неизвестным дорогам более тысячи километров, подрабатывая чем мог, пока не осел как кузнец в какой-то из вятских деревенек? Наша семья никогда не была религиозной. Когда мне исполнилось лет пять-шесть, запомнил, что бывал отец в церкви, на так называемой «Всенощной» — вечерней церковной службе в канун дней Пасхи.
Любил он понаблюдать за исполнением самого ритуала, обрядового порядка. Правда, праздники религиозного календаря у нас справлялись, как у всех в те годы: Пасха, Рождество Христово, Троица, Успенье.
Пасхальные дни, например, совпадавшие с весенним потеплением, с оживлением природы, были как бы кстати и отмечались торжественно. Мы, дети, ждали и подсчитывали дни, сколько до того желанного момента, когда стол будет накрыт по-праздничному, все будут отдыхать, каждому мать даст несколько крашеных яичек и можно будет встретиться с соседскими ребятишками, обменяться подарками, поиграть в битки Все это было заманчиво и интересно, так как иных развлечений в деревне не было.
Вот и собирались малые ребятишки, подростки, юноши и девушки загорьевских хуторов на обширную усадьбу братьев Ивановых — Кузьмы, Алексея и Семена Ивановичей. Они доводились родными столповскому Лазарю Ивановичу, так что тоже в известной мере умели вести себя как-то.
Хотя все они жили небогато, избы их были просторные и сравнительно добротные. Разновозрастной молодежи, от дошкольников до женихов, стекалось туда больше чем достаточно.
Начинались игры: в лапту, в чехарду, кегли. Бывали там и наши старшие — Константин и Александр, больше когда играли в лапту. Игра эта была очень модной в Загорье, и нередко принимали в ней участие уже совсем немолодые люди. В зимнее время, по воскресным дням и праздникам у Ивановых, чаще у Кузьмы Ивановича, проводились вечеринки с танцами и плясками под гармошку.
Приглашались туда парни и девушки не только из загорьевских хуторов, но также из Сельца, Селибы, Ковалева, Столпова. Конечно, особых удобств там не могло быть — добрая половина из собиравшихся должна была толпиться у порога и в сенях, но танцорам и плясунам обеспечивалась возможность присесть на пристенных скамьях.
Наши ребята, Константин и Александр, ни танцевать, ни тем более плясать даже не пытались — не умели и не стремились уметь. Александр на таких вечерах почти никогда не появлялся, видимо, еще и потому, что в те годы, в середине двадцатых, в воскресные дни он уходил на комсомольские собрания, что считал более важным. Вообще, к слову сказать, в нашей семье танцоров и плясунов не было, за исключением брата Павла, который за эту свою способность был поощряем отцом с самого детства.
Соседи Ивановы жили совсем рядом с нами. На три двора у них был один колодец, одно гумно, общее пастбище, и хозяйство свое они вели как бы сообща. Доставшийся им по наследству от отца участок земли был поделен полосами, но севооборот вели согласованный: поле озимых, поле яровых, пар в определенных местах для всех. Трудоемкие работы тоже выполняли сообща: покос, молотьба, вывозка навоза на поля производились совместно.
Это были наиболее маломощные хозяйства из всех загорьевских, а всего в Загорье было девять дворов. Самые богатые в Загорье были Яков Гриневич и Иван Березовский, имевшие десятин по шестьдесят земли, много скота, постоянно державшие наемных пастухов и батраков.
Остальные — Савченковы, Животковы, Худолеевы и мы, Твардовские,— считались середняками. В году родился седьмой, и последний, ребенок у наших родителей, братик Вася. До него было нас шестеро. Мать уже тогда бывала очень озабоченной, а нам и невдомек, что она ожидает седьмого. И что ж такого? Ведь было ей в ту пору только тридцать семь лет. Но сама она, помнится, как-то сидя за шитьем, называла бедой, что нас так много. А тут — шестеро!
Шесть ртов. И каждому дай, да подай, да найди, да помоги. Вот кручина-то, вот судьба! Она высказывала их как бы и не нам, порой, может, забывая о том, что мы слышим и что они очень горьки для детских душ, отзываются болью;. И надо понять, что причин для огорчений находилось у нее предостаточно: жилось трудно, а многодетность обостряла ту извечную материнскую ответственность, которая велит накормить, одеть, воспитать. И не было у нее ни спокойного сна, ни свободного дня. И вот родился седьмой.
Старшие уже были большие, и мать заметно стеснялась, переживала: «Что скажут? Поймут ли? Как самый близкий человек, он своим теплым, сыновним словом ободрил ее, напомнил, что рождение человека — святое право женщины, что лишних детей просто не бывает и что все мы рады появлению братика.
Свое внимание он отдал озабоченной матери. Всех нас он собрал, позвали и отца, и, хотя мы все знали, начал с того, что «родился братик, что надо дать ему имя, что это должно быть нашей радостью». По его же предложению в честь неизвестного нам прадеда назвали мальчика Васей. И был Василек нашим семейным любимцем. Рос он крепышом и смышленышем. К сожалению, судьба его сложилась трагически. Шестнадцати лет он добровольцем ушел на фронт. Закончил войну в звании лейтенанта ВВС.
Бывал сбитым вражескими истребителями, имел несколько правительственных наград. Во время войны пробыл в воздухе более полутора тысяч часов. Но военные травмы не прошли даром — нервные потрясения вывели его из строя полноценных, он захирел душевно, и в году в городе Кургане покончил с собой, бросившись под проходящий поезд. О трагической кончине Васи мы узнали только через год, в м.
В линейной прокуратуре Кургана в то время оказались странные люди, которые уведомить родственников просто не догадались, хотя при нем, покончившим свою жизнь, были и документы, доказательно свидетельствующие, откуда он родом.
Ни фамилия, ни отчество, ни то, что он смоленский, не натолкнули на мысль: «А не родственник ли погибший поэту Твардовскому? Но и в Починке никто не догадался, что он, Василий Трифонович, из нашей семьи. И совсем уж случайно кто-то подсказал: «Так это ж загорьевский, наш, Гордиенков сын Васька, что у Трифона Гордеевича был последним, младшим. В Смоленске живут и мать его, и сестры, и брат Павел Трифоныч.
Как же так? Александр Трифонович узнал от наших, смоленских, и сразу же дозвонился в Курганскую линейную прокуратуру. А там только развели руками: «Как могли знать? И вот я в Кургане. Прокуратура прямо при вокзале. Как и положено, прокурор линейного отделения был на службе.
Все рассказал мне об этом происшествии, передал документы брата — на. Но никто не мог мне сказать, где был похоронен наш Василий — любимец всей семьи. Побывал я на городском кладбище вместе со своей супругой Марией Васильевной, отыскали мы сторожа, но указать место захоронения он не мог, не знал: «Вот, наверно, где-то тут, в общей, для нездешних Постояли мы молча, поклонились курганской земле, как подсказало сердце.
У могилы «неизвестных» срезал с тополя черенок, набрал пакетик земли курганской и увез на Смоленщину, к брату Константину. Тот черенок старший брат укоренил у себя в саду — в память о Василии. Теперь это уже большое дерево, молча хранящее память и частицу нетленности для нас, живых. То, что ученье его прервалось и он оказался в стороне от привычного школьного общения со сверстниками, коснулось его души угнетающей болью.
Был он грустен, к домашним делам равнодушен, а если и принимал участие в хозяйственных работах, то лишь потому, что не мог отказаться. По-разному понимали это в семье. Бывали случаи, когда отец неодобрительно подмечал его пассивность в работе. Так ловко, как у брата Константина, который очень рано все умел делать по крестьянству, у Александра мало что получалось.
Самостоятельно он не мог, например, запрячь лошадь и куда-нибудь поехать: в поле пахать или боронить, на мельницу или по дрова; верхом на лошади тоже не ездил, и получалось так, может, даже потому, что ему не очень доверяли лошадь, поскольку бывали у нас очень норовистые, горячие лошади. Да его и не тянуло к подобным работам. А вот дрова он умел хорошо колоть и охотно это делал — получалось как-то и просто и красиво: «га-ах! Умел молотить в такт, как и полагалось при обмолоте цепами. Сходно косил, хотя вперед отца или брата не шел — «пятки чтоб не обрезали».
Но в основном сельские работы делал механически. Мысленно он всегда был в ином мире, что не всеми и не всегда угадывалось. Мать наша лучше чувствовала его душевное состояние.
